В ноябре 1953 года в Сан-Франциско в журнале «Жар-птица» появилось сообщение об открытии древнего памятника славянской письменности V века нашей эры. Это стало началом достоверно известной нам истории так называемой «Влесовой книги».

Эта книга, по мнению редакции журнала, представляла собой связку дощечек с летописью древних славян. История находки такова. Полыхала гражданская война. Полковник белой армии Изенбек обнаружил в разгромленном имении князей Куракиных близ Харькова дощечки с письменами. Они его заинтересовали, и он взял их с собой в Брюссель. Там он познакомился с писателем Юрием Петровичем Миролюбовым. Миролюбов увлекался историей и переписал большую часть текстов. Началась вторая мировая война. В 1941 году Изенбек умер, а подлинник «Влесовой книги» вместе с его имуществом пропал. Осталась только копия Миролюбова, благодаря которой мы можем судить о содержании этой языческой летописи, описывающей историю народа «русы».

Согласно расшифрованным текстам, в древности русы обитали вСемиречье за рекой Ра — очевидно, Волгой. В X веке до нашей эры они переселились на Карпаты. Причем какая-то их часть попала туда через южные области: Кавказ, Переднюю и Малую Азию. На Карпатах русы жили 500 лет, а в V веке до нашей эры ушли на восток и осели в бассейне Днепра и Дона. В течение тысячи лет русы воевали за свою независимость. Боролись с греками за выход в Сурожское (Черное) море, сражались с римлянами у Троянова вала, потом отражали нашествия готов и гуннов, затем авар и хазар. Последними из исторических персонажей упоминаются Аскольд, Дир и некий Ерик (видимо, Рюрик).

В некоторых текстах дощечек содержатся обращения к богам. Есть краткие нравоучительные высказывания. Много сетований на трудности и жизненные невзгоды, которые приходилось преодолевать русам.

«Влесова книга» издавалась по частям во многих странах, в Западной Европе, Америке, Австралии, с 1953-го по 1972-й год. Можно сказать, что за это время свет увидело 99 процентов текста древнерусского памятника. А в конце 1970-х годов первые статьи, рассказывающие о «Влесовой книге», появились и в научно-популярных и литературных журналах нашей страны. И сразу же «Влесова книга» оказалась под огнем критики отечественных ученых. В чем суть вдруг возникшей проблемы и даже конфликта?

Резкое неприятие этого открытия во многом объясняется тем, что некоторые ученые придерживались норманнской теории образования Руси, имевшей в своем основании мощный краеугольный камень — Несторов рассказ. На нем-то все по существу и зиждилось.

Из чего же в основном состоит концепция Нестора? Согласно его точке зрения, повторенной впоследствии толпой эпигонов, русы пришли на север Восточной Европы в 862 году из Скандинавии. Позднее они спустились на юг, захватили в 882 году Киев и подчинили днепровских славян. Вскоре государство этих варягов-русов значительно расширилось и в качестве Киевской Руси стало известно нам по летописям. По происхождению эти русы были шведами, но впоследствии забыли свой язык и полностью восприняли славянскую культуру.

Правда, сегодня наука располагает свидетельствами более первоклассных и более древних историков, нежели Нестор. И эти свидетельства рисуют иную картину: русы в Причерноморье и на Кавказе жили задолго до 862 года, и причем без связи со Скандинавией.

Однако, находясь на позициях существовавших длительное время этой и иных концепций, трудно в силу консерватизма отказаться от них и принять иную версию, в данном случае — о появлении русов на берегах Черного моря за много веков до Рождества Христова. Потому и ставится под сомнение достоверность «Влесовой книги», ее содержание. А мог ли сохраниться текст с древнейших времен до наших дней? А существовал ли он вообще? Не подделка ли это? Тем более что личность автора сенсационной находки, по мнению многих, не вызывает доверия.

И приговор «Влесовой книге» был однозначным — явная фальсификация.

Наиболее полная критика достоверности древнерусского памятника содержится в работе известного ученого О. В. Творогова, опубликованной в 1990 году. Она вобрала в себя все достижения предшествующей традиции критического рассмотрения «Влесовой книги». Поэтому в данной статье при анализе всех «за» и «против» мы ссылаемся именно на работу О. В. Творогова.

Итак, по порядку: мог ли сохраниться оригинал «Влесовой книги»?

Редакция журнала «Жар-птицы» в своем объявлении о находке датировала дощечки V веком нашей эры. Миролюбов и его сподвижник А. Кур позднее отнесли их к IX веку нашей эры. Не следует доверять в этом вопросе дилетантам, поэтому послушаем совет специалиста.

О. В. Творогов:

«Трудно поверить, чтобы дощечки IX века, претерпевшие к тому же тяжкие испытания в наши дни (...многотрудный вояж из Росси в Бельгию и пребывание в морском мешке, шесть лет провалявшемся в углу!), все же сохранились: ведь толщина в 5 миллиметров в сочетании с размерами 38 на 22 сантиметра придала бы им необычайную хрупкость».

С его резонными доводами невозможно не согласиться. Действительно, крайне сомнительно, чтобы хрупкие дощечки уцелели в течение многих веков. Конечно, в зависимости от условий хранения их приходилось время от времени обновлять. Что же будет происходить в таком случае?Предположим, к XIII веку список IX века пришел в ветхое состояние.И вот некий хранитель семейной реликвии переносит древние тексты на новую основу. Многие архаичные слова и выражения при этом ему малопонятны. Что-то он по своему разумению переводит на язык XIII века, какую-то часть слов неосознанно копирует в более привычной для него орфографии, вносит попутно изрядное количество описок, ошибок и пропусков. Если нечто подобное мы обнаружим в тексте «Влесовой книги», то это будет доводом в пользу подлинности дощечек. Если же никаких наслоений не окажется, а все написанное будет безупречным образом соответствовать нормам языка IX века, то это, учитывая недолговечность деревянного носителя текста, будет доводом в пользу подделки дощечек.

Сомнения усиливает и личность Миролюбова. Эмигрант, инженер-химик, поэт и историк. Последний период жизни бывший химик занимался научными разработками на ниве древнейшей истории славян и русов, которых он также считал славянами. Его сочинения издавались в 1975—1984 годах посмертно (ум. 1970). Девятитомная работа содержала фольклорные материалы, а также изложения исторических воззрений автора. Миролюбов, по мысли Творогова, не владел даже начатками научного подхода и все свои выводы основывал на собственной богатой фантазии. Единственными историческими авторитетами для него стали некие прабабка Варвара, старуха Захариха да безымянный дед с хутора из-под Екатеринослава. Они якобы детально «помнили» события многотысячелетней давности.

Получается, что Миролюбов создавал «Влесову книгу» для того, чтобы подкрепить свои псевдоисторические конструкции. Почему-то у него закрались сомнения в том, что все доверятся обаятельным Захарихиным рассказам.

Какова же основная историческая идея белоэмигранта? Приведем краткую ее характеристику по Творогову:

«Миролюбов утверждает, что «славяно-русы... являются древнейшими людьми на земле» (т. 9, с. 125), что «прародина их находится между Сумером, Ираном и Северной Индией», откуда «около пяти тысяч лет тому назад» славяне двинулись в Иран, в Загрос, где «более полувека разводили боевых коней», затем «ринулись конницей на деспотии Двуречья, разгромили их, захватили Сирию и Палестину и ворвались в Египет» (т. 7, с. 186—187). В Европу, согласно Миролюбову, славяне вступили в VIII веке до нашей эры, составляя авангард ассирийской армии: «Ассирийцы подчинили все тогдашние монархии Ближнего Востока, в том числе и Персидскую, а персы были хозяевами Северных земель до Камы. Нет ничего удивительного, если предположить, что славяне были в авангарде ассирийцев, оторвались от главных сил и захватили земли, которые им нравились» (т. 4, с 160—161).

К нашему удивлению, исторические данные «Влесовой книги» отнюдь не подкрепляют, а прямо противоречат построениям ее предполагаемого создателя. Дощечка 15 а повествует об исходе славян из Семиречья (смотри публикуемый фрагмент «Влесовой книги»). Этот рассказ не полностью совпадает с историческими и географическими данными Миролюбова, но по крайней мере содержит упоминание о пребывании героев дощечек на Переднем Востоке. Фактические противоречия в этом случае — не самое главное. Основное то, что совершенно различен характер сообщений. В одном случае сдержанное повествование о скитаниях беглецов, отбивающихся от преследователей, в другом — великолепные победы, славные деяния, торжествующий тон. Никакой переднеазиатской прародины, славного ассирийского авангарда и т. п. в опубликованных текстах нет. Весь тон языческой летописи противоречит миролюбовским построениям: русская кровь льется рекой, за каждый успех заплачено напряжением всех сил; поражений, скитаний, потерь значительно больше, чем успехов. Это явно не вяжется с нарисованным нам образом легкомысленного претендента на авторство с его фантазиями.

Причины у Миролюбова корпеть над опровергающей его доводы фальшивкой явно не было. А ведь у «Влесовой книги» значительный объем, и работа над ней должна была потребовать титанических усилий. Весьма большие сомнения вызывает сама способность нашего героя сотворить подобное произведение. Критическая школа, судя по всему, не располагает данными о знании Миролюбивым древнеславянских языков, а такая информация серьезно укрепила бы ее позиции. Чтобы написать «Влесову книгу», надо было не просто иметь начатки знаний, но и умудряться делать «ошибки», подобные таким, как: неправильно отражать процесс выпадания редуцированных гласных, придавать польскую окраску в написании ряда слов, анахронично употреблять носовые гласные, применять западнославянские формы слов, а также сербскую, польскую, украинскую, чешскую и т. д. лексику.

Но нужно иметь могучую фантазию, чтобы признать за Миролюбовым способность на такого рода промахи. Это все равно, как если бы кто-то вдруг заговорил по-древнеармянски, но не чисто, а с китайскими вкраплениями. Из этого же следует и оправдание специалиста - «ассиролога», бывшего генерала Куренкова (А. Кура), который также не мог сфальсифицировать такой памятник, как «Влесова книга».

Конечно, они оба не могли не внести лепту в искажение «Влесовой книги». Миролюбив не был профессионалом и, копируя в качестве любителя древностей непонятный ему текст, не мог не понаделать при этом массы ошибок. Дилетант Кур без должного пиетета подошел к присланным ему материалам и в ходе подготовки их к публикации добавил искажений.

Предположим, неизвестные создатели памятника пытаются убедить нас в том, что он имеет длительную и сложную биографию. И для этих целей создают сложную картину разновременных языковых наслоений. Нечто подобное мы наблюдаем при изучении «Слова о полку Игореве», где выявлены многочисленные влияния более поздних копиистов. Никакой речи о примитивном дилетанте идти не может. По мнению отечественных историков, коварный Миролюбов своими псевдоисторическими фантазиями хотел заработать «алиби» — репутацию полного неумехи, но, как видим, просчитался.

Отложим в сторону исторические материалы дощечек и посмотрим на предположения Миролюбова. Историку истоки его концепции отыскать нетрудно. В средние века многие христианские сочинители выводили свои народы из Месопотамии и сопоставляли этот исход с библейским рассказом о разрушении Вавилонской башни.

У славян существовали разные предания об их истории после вавилонского столпотворения. Нас в данном случае интересует так называемый Маестат, то есть грамота Александра Македонского, имевшая широкое хождение в славянских землях. В своей жалованной грамоте Александр от себя и от лица своих будущих наместников в управлении миром якобы дает такие обещания славянам:

«Так как вы нам всегда служили верой и правдой в сражениях, по этой причине даем вам и утверждаем за вами на вечные времена всю часть земли с полунощи до пределов Италии и земли на полудни, чтобы в ней никому, кроме вашего народа, не дозволено было жить и селиться».

Фигура Александра-Искандера была очень популярна и на Переднем Востоке. Сюжеты с его именем, популярные в раннесредневековой Европе, как правило, были восточного происхождения. Уже на востоке имя Александра было связано со славянами. Славяне в «Шах-наме» Фирдоуси (X век) — один из основных противников легендарныхиранских царей, в том числе и Александра. В поэме Низами Гянджеви «Искандер-наме» (XI век) главный противник Искандера - русы, которых к тому времени связывалипрежде всего с восточными славянами. Славяне в X—XI веках известны в Испании, Африке, на Сицилии и в Малой Азии. Видно, какая-то группа из числа этих южных переселенцев и послужила связующим звеном по перенесению на север популярного сюжета о войнах древних царей со славянами. В 920 году болгарский царь Симеон грозит Византии поднять против нее славянские поселения в Малой Азии, так что связи в X веке между северными и их южными родичами поддерживались.

В этой связи интересно сообщение ал-Макари (ум. 1631) о славянском евнухе Габибе, жившем в Испании в XI веке. Этот Габиб написал сочинение «Ясные и победоносные доказательства против тех, которые отрицают превосходные качества славян».

Сочинение Габиба если не генетически, то типологически связано с Маестатом, что говорит о существовании у славян традиции прославления деяний своих предков по крайней мере с XI века. Следовательно, находка рукописи XI века, содержащей «концепцию Миролюбова» в самом чистом виде, вещь не фантастическая. Безусловно, подобная находка произвела бы ошеломляющее впечатление на научный мир любой западноевропейской страны и стала бы первоклассным историческим источником.

Более того, отсутствие влияния Маестата или родственного ему сочинения на «Влесову книгу» оставляет странное впечатление. Маестат имел широкое хождение. Его приводят польские, южнославянские, русские хронографы. Не значит ли это, что «Влесова книга» — сочинение более древнее, чем Маестат? Миролюбов был знаком с традицией, близкой Маестату. Серьезных исторических сочинений он, видимо, отродясь не читал, но встреча с каким-нибудь популярным изложением содержания Маестата в бульварной прессе весьма вероятна. Этим объясняется отличие его исторических воззрений и сведений «Влесовой книги».

Однако дощечки, содержащие богатый исторический материал, должны были оказать на восприимчивую душу поэта огромное воздействие. И тут начались странности. Публикуемые «Жар-птицей» материалы «Влесовой книги» стали противоречить взглядам Миролюбова, воспитанного на историях, восходящих к Маестату. Миролюбов открыто выражает сомнения в подлинности дощечек и тем не менее (логикой его поступки никогда не отличались) активно использует их сведения в работах, при этом называя в качестве источников самые фантастические имена, но только не тексты. Заметим, что в сочинениях Миролюбова, опирающегося главным образом на «Влесову книгу» (на выдуманных для наивной маскировки бабок захарих можно не обращать внимание), есть цитаты, будто бы взятые из языческой летописи, но отсутствующие в опубликованных текстах дощечек. Тексты нескольких дощечек были обнаружены в архиве Миролюбова только после его смерти, они были спрятаны от широкого обозрения. Возникает законный вопрос — а все ли тексты найдены? Не хранится ли часть материалов у кого-то из душеприказчиков историка в аккуратной обертке с романтической надписью «Вскрыть через 50 лет после моей смерти». Ведь уничтожить их Миролюбов не мог. Судя по всему, это был патриот своего народа и глубоко порядочный человек.

Предположив же подложность текстов дощечек, следует признать, что работа по их изготовлению выполнена исключительно талантливым филологом и историком. Аноним с поразительной легкостью водит за нос профессиональных ученых уже много десятилетий, и не исключено, что более пристальное исследование его творчества выявит, что он во многом опередил развитие исторической и филологической науки.

Комплекс сведений, связанных с обнаружением «Влесовой книги» и ее опубликованием, позволяет выдвинуть для дальнейшего изучения еще одно предположение. Возможно, никаких деревянных дощечек с письменами у Миролюбова не было. Были тексты на бумажной основе. В этом списке (предположим, XIX века) могло сообщаться о копировании с древних дощечек, а также могло быть приведено их подробное описание. Этой информации было бы достаточно, чтобы Миролюбов в былом существовании дощечек нисколько не сомневался.

Миролюбов в этом случае понимал бы, что копии новейшего времени с табличек IX века вызовут явное недоверие, и поэтому нашел, как ему показалось, остроумное решение. Публикация текстов должна была вестись с якобы подлинных дощечек, а когда памятник займет прочное положение в научном мире, раскрыть тайну. Грех во спасение источника по истории славянства казался небольшим, и к заговору присоединился Кур, а впоследствии, возможно, и Лесной (первые издатели и переводчики «Влесовой книги»).

Однако заговорщики недооценили компетентность ученых. Попытка выдать фотографию с листа рукописи или специально сделанной имитации за фотостат дощечки не удалась. Вдобавок филологи выявили в языке текста наслоения значительно более поздние, нежели IX века, к которому публикаторы приурочивают памятник. В этих условиях чистосердечное признание показалось миролюбовскому кружку губительным, и дальнейшие неуклюжие попытки горе-конспираторов отвести от себя обвинения окончательно подорвали доверие к текстам.

В конце 60-х годов, то есть незадолго до смерти, в книге «Славяно-русский фольклор», составившей последний, девятый том миролюбовских сочинений, автор, видимо, проговаривается:

«Позже судьба свела нас уже за границей с покойным художником Али Изенбеком, как его звали бельгийцы в Брюсселе. У него оказалась рукопись «Дощьки Изенбека». Этот документ мы изучали, переписывали. «Дощьки Изенбека» пропали во время смерти художника (полковника артиллерии, командира Марковского дивизиона) или, может, изъяты гестапо вместе с 600 его картинами».

Учитывая такое настроение Миролюбова, надежда на то, что он припрятал до лучших времен рукопись Изенбека, сохраняется. Вопрос только в том, насколько надежным оказалось это убежище.

Сейчас расширяются контакты наших граждан с зарубежьем. Возможно, судьба сведет кого-нибудь с этим таинственным хранителем, если он еще жив. Хранитель скрывает материалы из-за опасения, что раскрытие тайны рукописи Изенбека, которая находится среди других бумаг, еще более повредит репутации Миролюбова и его друзей. К сожалению, он ошибается. Во-первых, это уже не является тайной и почти все обстоятельства ее известны. Во-вторых, допуск добросовестных исследователей к рукописи Изенбека значительно бы облегчил доказательство невиновности Миролюбова и ускорил разгадку тайн «Влесовой книги». Хоть и с опозданием почти в четыре десятилетия, но это следует скорейшим образом сделать, так как потеря времени ведет к утратам в информации по проблеме, сведения о которой распылены на обширном пространстве земного шара.